Барон Патрик де Ладусет сделал знаменитыми вина Луары — Пуйи и Сансера

Интересное о винах…
Игорь Сердюк

О «Мерседесах» и парадоксах

Барон Патрик де Ладусет (de Ladoucette) сделал знаменитыми вина Луары — Пуйи и Сансера. Остальное, что мы о нем знаем, противоречиво.

(подробнее о регионе Долина Луары…)

Это одновременно самый смелый авангардист и самый невозмутимый консерватор французского виноделия. Одним из первых он стал писать свое имя на этикетке крупнее, чем регион производства, и одним из первых построил трехуровневое винное хозяйство, где вино движется только под действием гравитации. А сегодня он признается, что даже в первых замках Бордо может пить только старые урожаи, и защищает французскую винную иерархию от нападок.

Барон де Ладусет

Барон де Ладусет — старый революционер французского виноделия и нынешний хранитель его традиций.

• Вы из семьи банкиров, и у вас экономическое образование. Почему вы занялись вином?
— Мне это было интересно, и мне казалось, что я знаю, чего хочу.

• 30 лет назад вы представляли себе тот характер, который впоследствии воплотили в вине?
— Да. Может быть, это звучит претенциозно и даже смешно, но это так. Если вы хотите что-то создать, вы должны представлять себе его образ. Вы не придете к цели, если вы ее не видите. Это трудно, особенно в начале пути, но иначе нельзя.

• Для многих ценителей вина, знающих ваши вина и вас лично, вы олицетворяете идею стиля. Это не случайно? Насколько серьезно вы об этом задумываетесь?
— Идея стиля сейчас очень важна для виноделия. Когда вы производитель пяти, а то и 10 разных вин, вы начинаете думать и об индивидуальности каждого из них, и о вашем персональном стиле.

• Каков ваш стиль вне виноделия — костюмы, галстуки, машины?
— Я бы сказал, что «Мерседес» мне ближе, чем «Порше». Вещи, которыми я пользуюсь, должны нести идею качества. Любимое увлечение, наверное, сады. Я сам руководил реставрацией сада, окружающего замок, и эта работа заняла 30 лет… А в искусстве, пожалуй, XVIII век.

• Ощущение стиля действительно так важно для винодела?
— Может быть, это тревожная реакция на тенденции последних лет, когда по всему миру развелось слишком много похожих коммерческих вин. Для большого числа потребителей их вкус вполне приемлем, и, наверное, он не так плох… Однако я предпочитаю, чтобы помидоры пахли помидорами, а арбузы — арбузами.
Наш дом делает вино не только в Сансере и Пуйи — теперь у нас есть виноградники в Бургундии, Шабли, Шампани, Шиноне, Вуврэ и других регионах. Вина с мощным вкусом и вина ароматические, вина десертные и вина игристые, пино с фруктовой доминантой и каберне с приоритетом тела… Для меня очень важно, чтобы каждое из них не утратило своеобразия.

Стиль формируется со временем. Как вот этот сад вокруг Chateau de Nozet: пока вырастет дерево, пока зацветут цветы или выровняется газон, пройдут годы. Деревьям 100 лет, а вы хотите сделать их строй ровным, листву однородной. Мне понадобилось около 30 лет работы, чтобы этот сад принял нужный вид. Я вживался в него, как в костюм, подбирал фасон и фактуру… Одновременно меняетесь и вы сами, более тщательно обдумывая каждый следующий шаг. Так же долго — всю жизнь — я думал над совершенствованием стиля своих вин.

• Что в это время происходило с вашими взглядами?
— Были моменты, когда мне становилось грустно от сознания, что я не смогу соединить в одном вине разные настроения и характеры. Но с опытом пришло понимание, что для выражения разных стилей существуют разные виноградники, разные регионы. По этой причине я приобрел виноградники в Шабли, Вуврэ и других местах.

Многие виноделы, особенно Нового Света, повторяют одну и ту же ошибку. Они пытаются произвести вина разных стилей, сидя на одном винограднике. Я же думаю, что если вы стремитесь к идеалу, то у вас должно быть одно шампанское из шампанских, одно пино нуар из красных бургундских — и т. д. Это старое правило французского виноделия.

Когда я был помоложе, я завидовал виноделам Нового Света и жалел, что, находясь на берегах Луары, не могу производить, например, шардоне. Старики урезонивали меня, говоря, что надо продолжать традицию, но я их не очень-то слушал. А теперь я с ними согласен. Аутентичный характер вина надо обязательно сберечь. Если и 200, и 100 лет назад в Сансере и Пуйи делали вина из совиньона, значит, у наших предков были на то основания. Они так же внимательно, как мы сегодня, изучали виноградники и еще до введения системы апелласьонов делали выводы о соответствии сорта винограда климату и типу почвы.

• Систему апелласьонов как раз и критикуют за чрезмерный консерватизм. Вы ее поддерживаете?
— Она кажется мне не такой уж плохой. Благодаря ей мы знаем, какой характер будет у вина с этого холма, а какой — с соседнего. Это мне нравится.

• Ваша молодость прошла в Аргентине. Вам трудно было осваивать европейскую традицию?
— Когда я вернулся в Европу, местные виноделы казались мне чрезмерно консервативными, чтобы не сказать сонными. Мне хотелось внести во французское виноделие какое-то движение, даже, может быть, дух авантюризма. Наверное, отчасти мне это удалось.

Но сейчас мой взгляд изменился. Я смотрю на наше виноделие как на памятник истории. Его нужно поддерживать в хорошем состоянии, тщательно работать над каждой деталью, совершенствовать его, но его нельзя разрушать.

• Вы не рискуете сменить репутацию самого передового винодела своего региона на дурную славу ретрограда?
— Но я действительно считаю, что, строя будущее, мы должны опираться на прошлое. Реставрируя замок, памятник архитектуры, мы узнаем нечто помогающее нам сооружать новые здания. Быть динамичным стоит ради качества. А скорость во имя скорости, как я уже сказал, — это не мой стиль. Мое понимание динамичности заложено, например, в моем замке и в моем парке. И в моих винах, объем производства которых я не форсирую уже лет 15.

• У вас был опыт сотрудничества с виноделами других стран. Почему остановился ваш совместный проект в Италии?
— В этом вопросе я бы хотел соблюсти конфиденциальность. Но, может быть, дело в специфике нашей профессии. Совместных проектов тут не очень много. Каждый винодел уверен, что лучше всех остальных знает, как достичь лучшего результата. Много вам известно ресторанов с двумя шеф-поварами?

• Кто из виноделов оказал на вас наибольшее влияние?
— Первый — мой дядя, который создал кюве Dom Perignon для дома Moet & Chandon. Второй — барон Филипп де Ротшильд, которому удалось сделать миф из Chateau Mouton. В обоих случаях из аутентичного продукта, исходное качество которого удалось сохранить и даже улучшить, было создано что-то новое, неповторимое, хотя и достойное подражания. Когда вы ставите на стол бутылку «Мутона» или «Периньона», вы понимаете, что перед вами предмет магический и существующий вне времени. Этот парадокс вещей и явлений не поддается объяснению — как архитектура Версаля или Санкт-Петербурга, как шедевры живописи или как аллюр лошади…

• Вы производите впечатление человека, не сомневающегося в правильности выбранного пути. В таком случае вам известен универсальный секрет успеха?
— Прежде всего, для успеха нужен энтузиазм. Далее, необходима известная молодость — чтобы всегда быть в состоянии разъезжать по миру, рассказывая о своем замечательном продукте. Ну и продукт должен быть действительно качественным. И еще — нужно делать вещи просто. Например, продавать вино только в лучших отелях и ресторанах.

Чтобы сад, которым окружен Chateau de Nozet, принял нужный вид, барону де Ладусету понадобилось 30 лет.

Чудеса маркетинга часто работают как заново изобретенные велосипеды — или не работают вовсе. Завязываете разговор с возможным клиентом — готовьте анекдоты. Приходите в провинциальный ресторан — не забудьте упомянуть, как высоко отозвался о ваших винах шеф-сомелье из La Tour d’Argent. (Только убедитесь, что они не знакомы.) И не останавливайтесь в плохих отелях!

По цене завтрака в отеле можно узнать состояние местной валюты, считает барон.

На самом деле отель — это важно. Если вы приезжаете в незнакомую страну, отель дает вам о ней первое впечатление. Не выходя за его пределы, вы можете понять, в каком состоянии находится местная валюта. Цена завтрака в отеле — показатель не менее точный, чем цена гамбургера в «Макдоналдсе». Если валюта переоценена, завтрак может стоить $30, а когда недооценена — $7-10. Вот история, доказывающая, что я ничего не придумываю. В 1978 году я хотел купить виноградник в Аргентине и прибыл туда для совершения сделки. Однако, войдя в назначенный час в кабинет адвоката, я заявил, что от покупки отказываюсь. Он спросил, в чем дело. Я сказал, что мой завтрак в отеле стоил в пересчете на доллары $30, а это сумасшедшая цена. Я был прав — вскоре песо был девальвирован.

Еще один секрет успеха — приглашайте гостей и заводите друзей. Когда я только начинал свою деятельность, моя мать принимала в замке в среднем пять посетителей в год. За первый же год моей работы я увеличил число визитов до 1000!

(подробнее о регионе Долина Луары…)

Вина и винодельни семьи Лядусет: deladoucette.fr

Автор — главный редактор газеты «Винная карта» Игорь Сердюк для газеты Ведомости.

10.2003

Если понравилось, поделитесь с друзьями:
Вина Франции
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:
Нажимая на кнопку "Отправить комментарий", я даю согласие на обработку персональных данных и принимаю политику конфиденциальности.